Горнолыжные курорты Новой Зеландии

  В самом Окленде вечера проходили за зеленым сукном, покер-рум был в развлекательном центре на местной телебашне, куда езили на рикше.

“... иногда в нашей жизни реальность настолько переплетается с фантастикой, что бывает совершенно невозможно разобраться, где заканчивается одна и начинается другая... “



Я абсолютно точно знаю, что мне никто не поверит. Я больше чем уверен в этом! Настолько в этой истории всё переплелось, что я теперь и сам не знаю, где тут правда, а где вымысел. Да и было ли это всё на самом деле …!?



Стиральную машину опять заклинило. Она усиленно моргала всеми разноцветными лампочками на панели, жужжала и пыталась выдавить из себя хоть что ни будь. Это было естественно - машина была старая и я уже несколько раз обещал сам себе выбросить её подальше на помойку. Вероятнее всего, что дети в очередной раз забыли проверить карманы, перед тем как засовывать вещи внутрь, и в фильтр опять затянуло какую ни будь мелкую игрушку, камешки от рогатки или просто мусор. Предстояло отключить все шланги и электричество, вычерпать вручную всю воду, вскрыть заднюю стенку и добраться до фильтра с вентилятором. Та ещё работка! В прошлый раз причиной поломки явилась обыкновенная монета в 50 центов, застрявшая между лопастями и стенкой трубы. Минут через 40 мокрый и злой, сидя на полу в луже мыльной воды, я откручивал последний винт от крышечки вентилятора. Винтик выскользнул из мокрых рук, крышка звякнула об пол и…

Маленький двухместный самолётик «Сесна» по кличке Билл плавно покачивая крыльями, легко скользил в ослепительно голубом, без единого облачка, небе. Шум мотора убаюкивал. И хоть лететь было всего чуть больше часа, я успел задремать, прижавшись к тёплому Ютыному боку и даже посмотреть какой то рваный разноцветный сон со снегом, лыжами и девчонками без купальников под ярким солнцем. Звук мотора изменился, открыв глаза, я глянул вниз и увидел под собой сплошные холмы покрытые зелёным ковром сплошного леса и несколько голубых осколков озёр. Далеко впереди виднелся океан, а среди холмов извивались и блестели на солнце несколько речушек. « - Мы подлетаем, сэр!»- махнув вниз рукой, прохрипел прокуренным голосом пилот, и хозяин самолётика Пит Форэвэр, даже в полёте не выпускающий изо рта старую, вырезанную из корня черешни, трубку.
«- Я могу попробовать сесть на старую дорогу сэр, старичок Билл это выдержит. Дорога уж правда старая очень, в прошлом веке ещё строилась сэр, но кое где есть хорошие куски. Но Вам потом придётся напрячься и помочь мне развернуть Билла хвостом в нужную взлёту сторону . Как насчёт, сэр?!»
« - А по-другому никак нельзя Пит?»- прокричал я, не очень то улыбаясь перспективе садиться на стареньком самолётике неизвестно куда и как всегда начинать отпуск с каких- ни будь разнообразных, неожиданных и не всегда приятных приключений.
« - Можно сесть на воду на вот том слева озере, в устье речки. Но тогда Вам сэр долго топать придётся до нужных Вам рыбных мест!»
« - Ничего, время у меня есть – неделя отпуска!» - опять прокричал я и Пит поднял вверх большой палец правой руки, а потом плавно опустил его. И послушный его жесту Билл сразу же провалился носом вперёд и вниз, да так резво, что нас с Ютой довольно сильно вжало в сидение, спёрло дыхание и даже закружилась голова. Озеро становилось всё больше и уже занимало всё лобовое стекло самолётика. Судя по всему, внизу был приличный ветер – по воде вовсю гуляли зеленоватые волны с белыми барашками пены. Пит щёлкнул тумблером на щитке приборов и тихонько зажужжал электромотор, опуская вниз поплавки. Система была знакомая – только мы, летая в горах, точно так же меняли колёса на лыжи, для посадки на снег на Тасмановом Седле или на Плато Маунт Кук. Билл выровнялся, ещё сбросил высоту и теперь летел над самой водой, почти касаясь поверхности озера поплавками. Ещё через мгновение самолёт довольно ощутимо тряхнуло, резко упала скорость, потом тряхнуло ещё раз и за нами потянулся белый пенистый след. Приводнились удачно, даже лучше, чем я ожидал от ветра. Пит подтянул Билла под самый берег в устье небольшой речушки с удивительной желтой водой, зашвырнул в воду обыкновенный лодочный якорь и, спрыгнув по пояс в воду озера, привязал хвост самолётика к стволу лежащего на галечниковой отмели громадного старого эвкалипта…
Я подтянул повыше камуфляжную «колумбию», стащил кроссовки и сполз с крыла в довольно холодную и прозрачно-желтоватую воду. Потом поднял руки, сгрёб в охапку совершенно одуревшую от полёта Юту и окунул её в воду. Собака с благодарностью оглянулась на меня и быстро перебирая лапами, поплыла к берегу. Перехватив поудобнее тяжеленный рюкзак, я побрёл за ней следом. Первое что бросилось в глаза, это множество маленьких разноцветных попугайчиков, мельтешащих среди яркой зелени буша. Когда мы с Питом начали выгружать вещи, а Юта с лаем разбрызгивая воду вылетела на берег, они подняли невозможный шум, состоящий из писка, скрипа и чего то похожего на щебетание, громко протестуя против наглого вторжения на их законные территории. Потом стайка снялась, сделала круг, украсив своими метками шляпу Пита и мой рюкзак, и исчезла в буше. Мы перетаскали и сложили на берегу мои вещи, ящик с едой, палатку, чехол со спиннингами и «винчестер», выпили по бутылочке тёмного пива, свернули по сигарете, и уже перекидывая ногу в кабину самолёта Пит вдруг остановился, нагнувшись положил мне ладонь на плечо, и серьёзно глядя сверху вниз, сказал:
« - Я вот о чём сэр…, собака, карта, компас и рация у Вас есть сэр, еды достаточно, снаряжение хорошее – я смотрел… Короче, удачи Вам сэр, я буду тут в полдень ровно через 5 дней. Будьте осторожны сэр, места тут дикие, людей нет совсем, легенды всякие ходят… , рассказывают - что не все удачно отсюда возвращались... Рация опять же не всегда и везде берёт. Будьте осторожны сэр и вот возьмите от меня на всякий случай!» - и он протянул мне зелёную перетянутую резинкой пластиковую коробку. Я открыл. В коробке лежала небольшая ракетница и шесть сигнальных ракет. Три зелёные и три красные.
« - Оно если не дай Бог чего правда и не увидит никто но самому спокойнее будет!» - на одной ноте проворчал он, захлопывая дверцу самолёта.
Я от души поблагодарил Пита, он натянул наушники, мы пожали друг другу руки через боковое окошко и я ещё долго смотрел, как оторвавшись от воды и на прощанье качнув крыльями Билл медленно исчезает в голубом небе, становясь всё меньше и прозрачнее…
Итак, мы с Ютой остались совершенно одни на целую неделю в местах, где вполне вероятно, даже никогда и не ступала нога человека.

Краткая историческая справка:
«... давным-давно это дикое побережье высоко ценилось племенами аборигенов, здесь они добывали нефрит из которого делали украшения и оружие. Но, устраивая походы за этим ценным минералом, они никогда не оставались здесь надолго и всегда возвращались домой, в места с тёплым климатом и плодородной землёй. Известные первооткрыватели и мореплаватели Джеймс Кук и Абель Тасман, проплывая вдоль побережья, не рискнули высадиться на суровых и неприветливых берегах. Только к 1860 году, когда в этих краях были обнаружены богатые залежи золота, началось постепенное заселение этих земель. Следом за старателями сюда прибыли колонисты, большинство из которых были австралийцами ирландского происхождения. Гордые и независимые, привыкшие к тяжелому труду и лишенные больших амбиций, они осваивали негостеприимные земли, строили посёлки, промышляли охотой на тюленей, рубили леса и добывали золото. Но и аборигены не хотели сдавать своих позиций и просто так уступать белым так высоко ценимые ими места. В большинстве случаев отношения были относительно нормальными, но иногда вспыхивали вооруженные стычки. Ведь именно здесь проходил путь, которым пользовались маори, чтобы попасть на богатое заповедное побережье. Кое-где ещё сохранились остатки их поселений и остатки посёлков первых золотоискателей ...»

Первым делом я решил сварить себе крепкий кофе, слегка перекусить, отдохнуть и, в связи с тем, что светлого времени оставалось от силы часа полтора, искать себе место для лагеря. Устье Жёлтой реки, где меня высадил Пит, было красивым и уютным и как нельзя больше подходило для первого ночёвки. Песчаный пляж, со стоящими сплошной стеной метрах в десяти большими эвкалиптами, надёжно защищал от ветра. Глубокая чистая заводь справа от входа речушки в Голубое озеро, обещала неплохую рыбалку, а валявшийся на берегу в достаточном количестве сушняк, снимал проблему заготовки дров для костра и приготовления еды. Вода в маленьком кофейнике закипела быстро и уже через 10 минут я, обжигаясь, пил горячий ароматный напиток, добавив из фляги для вкуса капельку шотландского виски. Потом не выдержал и расчехлил спиннинг...
Спиннинг у меня боевой, собранный из трёх разных кусков от трёх разных моделей – кусок с пробковой рукояткой от «спайдершафта» и два колена от разных «шимано», длинной больше 3-х метров, оснащённый катушкой «шимано 4000» и тоненьким светло зелёным кевларом, который без труда выдерживает вес рыбы до 10 килограмм. Долго перебирал блёсны в коробке и в конце концов остановился на «двоечке» - вертушке с чёрно – серебряным лепестком и жёлтым крапом на нём. Блёсенка была новая, подаренная мне сыном в день Рождения. Оснащённая маленьким красным хвостиком она выглядела очень аппетитно. Юту пришлось пристегнуть поводком к ближайшему дереву, не изменяя своей привычке, она всё время норовила прыгнуть в воду и плыть за брошенной мною приманкой. Она сидела метрах в пятнадцати, косила на меня хитрыми наглыми глазами и негромко подвывала. Собаке шел третий год, но отучить её от этой дурости было выше моих способностей и сил.
Берег был открытый, поэтому ,прятаться и выбирать тенистые места было бесполезно. И всё же я походил немного, выбирая место, где моя тень не ложилась бы на воду и, пристроившись полусидя на небольшом песчаном бугорке, сделал первый заброс метрах в двух от кромки берега. В полводы блесна слегка зацепила траву, пошла тяжелее, потом зацепила ещё раз и села крепко. Блесну было жалко. Я воткнул спиннинг в ближайший куст, разделся и, разбежавшись, прыгнул в озеро. Вода сначала обожгла, чуть дыхание не остановилось, согреваясь быстро проплыл метров двадцать, не выпуская лески из руки и нырнув, нащупал блесну и вытащил её наверх вместе с внушительных размеров корягой. Быстро выбрался на берег, не вытираясь оделся и, переместившись по берегу правее на насколько метров, опять закинул блесну на этот раз целясь прямо в край заводи, куда вливала свои воды Желтая речка.
Удар последовал сразу же. Пять минут борьбы и на песке бьётся весьма приличных размеров окунь. А через 10 минут и ещё один. Красавцы! Я доволен и сматываю леску – на сегодняшний ужин мне достаточно. Окунь довольно редкая рыба в Зеландии. Те озёра, где он обитает на островах, вполне можно пересчитать по пальцам. Будем считать, что мне повезло.
Ярко горит костёр, отражаясь от оранжевого нейлонового бока палатки, булькая исходит ароматом свежая уха в маленьком походном котелке, дремлет положив морду на мою пуховку уставшая от дневных впечатлений Юта, я сижу, курю и смотрю как в тёмное ночное небо уносятся десятки золотых светлячков от костра. Я думаю...
Что руководит человеком, когда ему вдруг резко и до боли хочется бросить всё, уехать куда-нибудь подальше, никого не видеть и ни с кем не общаться какое то количество времени?! Причём это происходит тогда, когда всё и везде в полном прядке, и в семье и в бизнесе, и с друзьями, и он уважаем и любим, всё везде ладится и впереди грандиозные планы. И вдруг этот человек в один момент отменяет все встречи, ругается с друзьями, становится угрюмым и равнодушным в семье, ставит крест на всех своих планах, собирает рюкзак, достаёт из потайного угла чехол с ружьём и берёт билет куда- ни будь подальше... Я точно знаю – такое бывает ...
Впереди целая неделя! Неделя в местах, которые даже на самых современных картах выражаются только отметками высоты над уровнем моря, где нет ни дорог, ни тропинок, а только сплошное зелёное пятно дикого леса на десятки километров, да голубые ниточки речек с пятнами озёр. В местах, про которые даже самые опытные и бесстрашные трапперы рассказывают по вечерам у камина в пабе шепотом, запивая свои рассказы янтарным неразведенным виски из толстого и пузатого стакана. Давно и я собирался посетить этот малоизведанный и безлюдный уголок Южного острова, но всё время находились дела, которые были на первом месте по важности и не допускали моего отсутствия в фирме на целую неделю. Мне хотелось побыть наедине с самим собой, побродить по холмам, переходить вброд речки, ночевать возле костра, охотиться и ловить рыбу и хоть немного отойти от дел, проблем и ежедневных забот. Получилось всё случайно и вдруг - к нам приехали на несколько месяцев в гости родители, стало кому помогать Оксане и посмотреть за детьми и я решил не упускать такой шанс. Собрался за пару часов, забросил в машину снаряжение и оружие, посадил Юту, заехал в маркет за кофе и едой и к полдню был уже за перевалом Линды по дороге на Вест Кост. Еще через несколько часов, я уже по дружески болтал с Питом Форевер за стойкой в зале маленького прокуренного бара недалеко от Хааста. Остановившись выпить кофе и заправиться, я как то очень быстро познакомился с Питом и расположил его к себе своими вопросами. Конечно, я немного хитрил – ведь я и сам прекрасно знал многое из того, о чём ненавязчиво расспрашивал сторожила. Пит посмеиваясь в седые прокуренные усы, и не выпуская изо рта старой короткой трубки, не торопясь рассказывал про времена своей молодости, когда он зелёным пацаном путешествовал, охотился и мыл вместе с отцом золото в маленьких речушках, текущих в долины с Южных Альп. Я немного недоверчиво слушал эти ленивые байки, хотя вполне вероятно, что лет 50 назад золота в горных речках было значительно больше чем сейчас. Проведя в баре часа полтора, выпив по паре больших запотевших кружек вкусного холодного тёмного пива и наговорившись от души обо всём на свете, мы договорились, что я оставлю свою машину с ненужными мне вещами во дворе дома летней фермы Пита, а Пит окажет нам с Ютой небольшую услугу и закинет на своём самолётике в безлюдные места юго – западной оконечности острова. Это было немного не совсем туда, куда я планировал в начале своего «отпуска», но в принципе в той же стороне.
Билл оказался одномоторным двухместным самолётиком, стареньким, но ухоженным и, видимо, очень любимым. Как может быть любимым, например, верное, надёжное и проверенное ружьё. « - Мы с ним оба ровесники! – посмеиваясь сказал Пит, любовно похлопывая Билла по светло коричневому крылу, - он меня, а я его с полуслова понимаем!» Я обошел вокруг и действительно заметил, что за самолётом внимательно следят. Закрытый ангар, свежеподкрашенные крылья и фюзеляж, чисто вымытый и смазанный мотор, аккуратная заплатка на спинке пилотского сидения, чётко выведенный бортовой номер и нигде ни следа грязи или подтёков масла. Всё это внушало уверенность и уважение к двум старым друзьям.
Светлого времени оставалось ещё достаточно, и решили, не откладывая на завтра, лететь сегодня. Я быстро закидал в хвостовой отсек своё барахло, залез на пассажирское сидение, принял от Пита активно сопротивлявшуюся Юту, умостил её на коленях, застегнул ремни и поглубже натянул старую, сопровождавшую меня во всех моих приключениях и ставшую своего рада талисманом, сшитую из шкуры кенгуру шляпу.
Вырулив на сочную ярко – зелёную луговину позади Питовского дома и коротко разогнавшись, мы взлетели...
Костёр давно прогорел, светло серым пеплом подёрнулись рубиновые угли, лишь изредка вспыхивая кое-где маленькой алой звёздочкой. Я докурил, вымыл посуду, расстелил спальник на песке рядом с Ютой, положил под голову чехол с «винчестером», разулся и с наслаждением вытянул уставшие за целый день ноги. Сон навалился сразу, как только я закрыл глаза и совсем скоро я уже спал без всяких сновидений.
Утро началось с неприятностей. С двух. И если одна была терпима – это бивший возле воды неизвестно откуда взявшийся мельчайший гнус, то вторая более существенная – меняя по дороге в своём цифровике батарейки, я положил его в бардачок «джипа», где он благополучно и был забыт. Очень прискорбно, но факт остаётся фактом – я остался без фотоаппарата. И как будто специально утро, так и манило нежными разнообразными красками просыпающейся природы, можно было бы сделать несколько достойных кадров и похвастаться потом моему хорошему приятелю и отличному фотографу Серёге из Данидина. Но ... не судьба, как видимо, и жаловаться можно только на себя самого и свою забывчивость.
Что случилось, того не воротишь. И ещё немного погоревав, я разложил повыше на берегу все свои вещи, потом провёл носком кроссовка вертикальную полоску на песке и принялся за сортировку. Направо складывались на 100 процентов необходимые вещи. Те, без которых мне было никак не обойтись в моём путешествии, а налево откладывались то, что я собирался оставить здесь до моего возвращения через несколько дней. Дело в том, что я как-то не подрасчитал вес, и теперь получалось, что с моим громадным неподъемным рюкзаком у меня будет не приятное времяпровождение на природе, а «переноска тяжестей на расстояние». Через полчаса моих решительных действий на песке образовалось две приличные кучи разнообразного барахла. Я как мог, старался облегчить себе рюкзак. Покрутив в руках, с сожалением отложил в сторону палатку. Располовинил коробку патронов – десяток засунув в обойму «винчестера», а десяток в поясную сумочку, оставив остальные. Вытряхнул из ящика продукты и отобрал только всё самое лёгкое и высококалорийное, а также кофе, немного сахара, соль и перец. Оставил один спиннинг и добрую половину блёсен и приманок. Отложил в сторону коробку с ракетами и бесполезно шипящую рацию, но потом передумал и засунул ракеты в верхний карман рюкзака. Напоследок внимательно перебрал одежду и оставил только самое необходимое.
Всё оставленное я самым тщательным образом замотал в большой кусок плотного полиэтилена, захваченного на случай дождя, отнёс в эвкалиптовую рощу и спрятал в густом подлеске, привалив для надёжности тремя приличными булыжниками.
Теперь всем мои вещи нормально и без труда умещались в рюкзаке и двигаться было легко и комфортно. Я засунул сложенный спиннинг в боковой карман и прижал его ремнями, а с другой стороны точно также пристроил «винчестер». В поясную кожаную сумочку помимо компаса, карты, спичек, табака и фонарика, засунул ещё небольшой восьмикратный бинокль и десяток патронов. Пристегнул нож. Подтянул носки и тщательно зашнуровал удобные трековые «саломоны» - привезенные Оксаной из Киева мне в подарок. Теперь у меня было всё под руками, нигде ничего не мешало и не давило и можно было отправляться в путь. В процессе всех сборов Юта весело скакала вокруг меня и всячески мешала мне своей чрезмерной активностью. Ей везде надо было сунуть свой нос и проверить всё ли в порядке. Было около 11 когда мы наконец перешли в узком месте вброд Жёлтую речку и углубились в заросли девственного леса…
Прошло два дня. Погода стояла чудесная, солнечная и не очень жаркая. Мы с Ютой оставили позади себя уже с десяток километров, четыре небольших перевала, бесчисленное количество ручейков и речек и продолжали углубляться всё дальше и дальше, сами не зная куда. Юта с удовольствием гоняла здоровенных упитанных зайцев и я, подстрелив одного, устроил нам шикарный ужин, зажарив его целым на вертеле над углями костра. Мы подгорели на солнце, обветрились и похудели, купались и ловили рыбу в нетронутых речках, ночевали под яркими звёздами Южного Креста, подстелив под себя спальник и были бесконечно счастливы…

На третий день к вечеру, перепрыгивая с камня на камень через ручей, я подскользнулся на влажном мху, покрывающем валуны, упал и сильно растянул себе правую лодыжку. Это было хоть и неприятно, но всё же полбеды - согревающий гель, обезболивающее и эластичный бинт я всегда ношу с собой в аптечке. Значительно более печальным было то, что пока я барахтался в воде, пытаясь снять с себя рюкзак и встать на ноги, пластмассовая пряжка поясной сумки расстегнулась, та шлёпнулась в ручей и была тут же слизана быстрым течением. Я было рванулся следом, но не тут то было! Сильная и резкая боль заставила охнуть, присесть и схватиться за ногу.
В один миг я лишился компаса, карты, бинокля, десятка патронов, "зиппо", пачки табака, фонарика и ещё кучи мелких и нужных вещей. Кроме этого на ремне сумочки остался и чехол с основным надёжным ножом. Совершенно непростительная ошибка!
Ругаясь русскими и английскими нехорошими словами, весь мокрый и злой, я в конце концов выбрался на берег, волоча за собой рюкзак и ружьё. Первым делом разулся, осмотрел ногу и засунул её в холодную проточную воду ручья. Потом принял пару обезболивающих капсул, выкрутил штаны, вылил воду из "саломонов" и крепко забинтовав голень, попробовал обуться. Получилось больно. Ни о какой дальнейшей ходьбе на сегодня не могло быть и речи. Надо было дать отдых травмированной ноге, перекусить и искать место для ночлега. Юта крутилась под ногами и слегка поскуливала от жалости ко мне. Хромая и морщась, я поднялся метров на 50 вверх по некрутому берегу и оказался в изумительно красивом месте.
Большая, покрытая изумрудной травой поляна была полна цветов, бабочек и запахов. Вокруг стоял старый смешанный лес с густым подлеском и петляя, возвращался и весело журчал метрах в двадцати от меня Безымянный ручей. (Примечание - названия Жёлтая река, Голубое озеро и Безымянный ручей даны автором, как на самом деле называются эти "водные ресурсы", автор не имеет ни малейшего понятия). Резкий звук хлопающих крыльев заставил меня вздрогнуть и обернуться - метрах в пяти от меня справа из густой травы "свечой" поднялся вверх фазан, а через мгновение и ещё один красавец петух сорвался почти из под носа ошеломлённой Юты. Собака вздрогнула от неожиданности, вытянулась в струнку и сделав шаг, вдруг остановилась, обернулась и посмотрела на меня умными коричневыми глазами.
"-Ну что ж ты ?! Ищи !" - удивлённо скомандовал я. Но обычно неутомимая Юта, вяло вильнув хвостом, тихонько подошла к моим ногам и ткнулась носом мне в колено.
"- Устала девочка ?! Ну и ладно ..., а то из такого то калибра ..., да по фазанам - как раз пару перьев и найдём !" - сказал я и погладив собаку, почувствовал что она мелко дрожит.
"-Ты чего Юта ?! Ну- ка вперёд, пошли искать место где отдыхать будем, Бог с ними - пусть живут!"
Поправив на плече лямку рюкзака, перехватил поудобнее левой рукой ружьё и раздвигая правой густую траву, я двинулся по направлению к очень привлекательно выглядевшей опушке леса. Юта постояла немного и нехотя поплелась следом. Но слишком огорчённый потерей сумки и травмой собственной ноги, я в тот момент не обратил внимание на не совсем обычное поведение собаки.
Дохромав до ближайших деревьев я сбросил рюкзак, прислонил в стволу громадного эвкалипта "винчестер" и огляделся. В лесу было тенисто, прохладно и сухо. Пахло грибами. Заходящее солнце пробивалось через плотные кроны деревьев, солнечные зайчики прыгали по толстому ковру из опавших листьев, хотелось есть и клонило в сон. Место показалось очень уютным и достойным того, что бы мы с Ютой провели здесь ночь. Я наломал мелких сухих веток, зачерпнул хрустально - прозрачной воды из ручья, достал из рюкзака "НЗ-шную" коробку непромокаемых термоспичек, быстро разжег маленький костёр и поставил котелок на огонь.
Надо было разуться , освободить ногу от эластичного бинта и после пережитых приключений, дать себе отдых и покой. Оглянувшись вокруг себя, я присел на небольшой бугорок у подножья приютившего нас эвкалипта, наклонился и начал расшнуровывать ботинок...

( Здесь я прервусь на минуту и сделаю небольшое отступление. Всё, что происходило в моём рассказе до момента "...я присел на бугорок...", естественно и обыкновенно, ничего фантастического и не логичного тут нет. А вот дальше начинается то, что противоречит всякому здравому смыслу и чему я ищу объяснение вот уже три с лишним года. )

Вечерело. Вода закипела. Сняв котелок, я забросил пачку "быстрой" вермишели перемешанную с мелко порезанными остатками копчёных оленьих сосисок, закрыл крышкой и отставив в сторону настаиваться, принялся за второй ботинок. И вот только тут я обратил внимание на странное поведение собаки. Юта так и не вошла под деревья и оставшись на опушке, не сводила с меня глаз и поджав хвост, мелко дрожала. Мне пришлось позвать несколько раз, прежде чем она соизволила насторожено подойти и сесть рядом с лежащим рюкзаком и сколько я её не звал - она не сдвигалась не на метр больше. Было видно, что что то очень тревожит и волнует собаку. Невольно и мне передалось её непонятное волнение. Как то вдруг в памяти всплыли прощальные слова Пита и мне стало не совсем уютно.
"-Дурость какая ! Нервы, блин ..."- подумал я про себя. Встал, доковылял до дерева и передёрнув скобу, загнал тупоносый патрон в ствол. Положив "винчестер" на бугорок рядом с собой, я открыл крышку, собираясь помешать свой "кондёр" и вдруг замер с ложкой в руке...
Мой взгляд зацепился за какую то не совсем обычную деталь рельефа и мозги судорожно пытались понять, что это и дать этому разумное объяснение.
В нескольких метрах от бугорка, на котором я сидел, я увидел ещё один невысокий и вытянутый - похожий на мой, а чуть дальше рядом ещё три. Эти три были в один ряд. Потрясённый внезапной и страшной догадкой, я как ужаленный подскочил со "своего" бугорка. Забыв про больную ногу отпрыгнул в сторону, перевернув по дороге наш готовый ужин. Сомнений быть не могло - секунду назад я сидел и благополучно отдыхал на полуразрушенном могильном холмике, а место для ночлега мы с Ютой явно выбрали на очень старом кладбище!
Крепко сжав в руках ружьё, я обошел вокруг ближайшего холмика, потом внимательно обследовал остальные и возле последней могилы обнаружил почти полностью сгнивший небольшой крест. Не отходя от рюкзака, Юта, насторожив уши, внимательно наблюдала за моими действиями. Обходя вокруг последнего холмика, я вдруг увидел, что с правой стороны подлесок значительно реже. Тассик, "мата-гари" и вьющийся колючий кустарник не стояли здесь сплошной стеной. Нагнувшись, вполне можно было пробраться поглубже, без риска остаться без глаз. И, оглянувшись на Юту и поглубже вдохнув, я нагнулся и раздвинул стволом "винчестера" переплетённые ветки...
На небольшой поляне петлял и журчал всё тот же Безымянный ручей, высились стройные ели, а почти посредине, возле ствола громадного старого каури, приютилась хижина.

(В этом месте я почти наяву вижу ироническо - понимающие улыбки читателей и слышу разные умные фразы в свой адрес. Но свею Вас уверить, уважаемые, что очень мной любимый с детского возраста и достойный всяческого уважения великий Джек Лондон, тут совершенно не при чём!)

И тут до меня сзади кто то дотронулся. Я вздрогнул от неожиданности, ойкнул что то нечленораздельное и чуть было не нажал на курок. Сзади стояла Юта, смотрела мне в глаза и слегка виляла хвостом. Решив, что в одиночку ей всё же менее страшно, она догнала меня и в самый "подходящий" момент ткнула меня носом сзади.
Пожалуй в первый раз за всю мою насыщенную различными событиями жизнь, настоящее НЕОБЫЧНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ приоткрыло для меня своё лицо. Глядя на старую заброшенную хижину, я был готов к самому невероятному продолжению. Но, как оказалось в дальнейшем, действительность превзошла все мои самые смелые ожидания.
Естественно, что после старых разрушенных могил, я и мысли допустить не мог, что в этом забытом Богом уголке может быть и существовать кто то живой. В духов я не верил и как бы здравый смысл постоянно не убеждал меня, что мёртвые не кусаются. Но... Но что то было не так, такое вот совсем маленькое "не так", которого я не мог сформулировать и которое не давало покоя. Что то мешало, как соринка в глазу. Что то тревожило. И не только меня одного. Вот поэтому, ( чего греха таить - всё честно рассказываю ) потихоньку приближаясь к хижине, я не убирал пальца со взведенного курка "винчестера".
Хижина сложенная из грубо отёсанных круглых брёвен, выглядела заброшенной, но довольно крепкой на вид. Судя по всему за последние десятилетия тут вряд ли кто появлялся. Кроме, конечно, тех пяти, которые лежали совсем недалеко отсюда. Рядом с дверью на земле лежал очень ржавый топор без рукоятки, а на вбитых между брёвнами колышках висела парочка ржавых капканов и пила. Это было первое, что бросилось мне в глаза. Чуть подальше, прислонённая к стене, стояла ржавая до дыр лопата. Я приблизился вплотную к двери, положил на доски руку и несильно толкнул. Дверь не подалась. Я толкнул посильнее. Тот же результат. Тогда я развернулся и резко нажал правым плечом. За дверью что то хрустнуло, запахло старой древесной пылью, и немного перекосившись, дверь подалась на ширину ладони. Я отступил на шаг, чуть подумал, перекрестился и толкнув дверь ногой, ступил в пыльный полумрак...
Пахло старостью, мышами и ещё чем то терпким и незнакомым. Первые несколько секунд, пока глаза привыкали к внутренностям хижины, я замер на пороге не дыша и не двигаясь. И в тоже время готовый ко всему - защищаться или бежать, например. Первое, что я увидел, это сложенная из серых булыжников печь, пристроенная к задней торцевой стене хижины. Рядом небольшая поленница наколотых дров. Вечерний свет скупо проникал внутрь, через маленькие, без стёкол, похожие на квадратные бойницы, окошки. Всё было покрыто сплошным ковром толстенного слоя пыли. Я чуть переступил и мои следы чётко отпечатались на полу. Какие то полки на стене слева с какой то утварью, грубо сколоченный стол и две лавки, металлические миски и кружки, подсвечник, ружьё в углу, груда старого тряпья и несколько лотков для промывки породы, широкие нары справа вдоль стены, такие же нары слева, на нар... СТОП ! Я вздрогнул, сердце пропустило удар... На нарах кто то лежал. По крайней мере силуэт того, что находилось под большим серым одеялом (?!), укрытое с головой, очень напоминало по очертаниям человеческую фигуру. Я почувствовал как по спине стекает струйка пота, вдруг стало жарко и как то ... нестрашно. Медленно ступая по скрипящему полу сделал шаг, другой, подошел вплотную, переложил из правой руки в левую "винчестер" и осторожно потянул на себя разваливающийся под пальцами материал. Ещё, ещё, ещё чуть- чуть...
Чёрными, пустыми глазницами, с вечно улыбающимся оскалом, в ореоле из тёмно - рыжих волос на меня глянул, обтянутый желтоватой сморщенной кожей, череп. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я громко проглотил слюну, выпустил из руки одеяло и отступил на шаг. Под пятку левого ботинка что то попало и откатилось в угол. Не сводя взгляда с черепа, я наклонился и пошарил на полу. Потом выпрямился и поднёс руку к лицу - у меня на ладони лежали несколько медных, позеленевших от старости револьверных гильз. И тут я сделал то, чему никак не могу найти объяснения и по сей день, как будто кто то подтолкнул меня сделать именно так - я наклонился к черепу, осторожно сунул руку под какую то истлевшую одежду под ним и вытащил то, что там лежало. Не думал при этом ни о чём - всё получилось как бы само собой. Я держал в руках небольшой револьвер с потемневшей деревянной рукояткой и маленькую плоскую коробочку из под чая или из под табака, в которой что то глухо звякнуло. Потянув шомпол, я открыл револьвер - в каморе барабана находился единственный патрон и этот патрон был готов к последнему выстрелу. В коробочке же, как Вы правильно догадались, находилось штук пять больших - с пол пальца и несколько поменьше золотых самородков. Я немного подумал, потом одной рукой тихонько защёлкнул барабан револьвера, второй закрыл крышку коробочки, сложил их вместе и осторожно двумя руками вернул на прежнее место. Череп смотрел на меня и улыбался. Я чуть улыбнулся ему в ответ, хотя по правде сказать, мне было жутковато. Попробовал укрыть его как было, но потом отказался от этого - одеяло распадалось под руками на куски. Так последний Хозяин хижины и смотрел на меня, пока я потихоньку двигаясь в быстро сгущавшейся темноте, пытался более внимательно осмотреть хижину. Ничего особо достопримечательного я больше не нашел, вытащив из угла и взвесив в руках небольшую короткую винтовку, взял её с собой, что бы подробнее рассмотреть при свете костра. Стемнело совсем. Выйдя из хижины, тихонько притворил дверь и пересекая поляну, пошел по направлению к могилам. Страх почти прошел и я как то немного успокоился. Теперь надо было найти всему увиденному разумное объяснение и всё бы стало на свои места. Юта встретила меня на том же месте, где она меня догнала по пути в хижину. Я наклонился и погладил её, она в ответ лизнула меня в нос влажным, шершавым языком.
Естественно, что ночевать возле могил, мы не стали. Я забрал рюкзак, собрал вермишель с колбасой в котелок для Юты, поднялся вверх по течению Безымянного ручья и остановился метрах в 70 - 80 выше хижины по склону. Если бы был день, то я наверняка видел бы её с места своей стоянки. Быстро развёл костёр, накормил собаку, вскипятил чай. Потом занялся винтовкой. При ближайшем рассмотрении это оказался помповый "винчестер" 22 калибра, примерно по виду конца 19 века. Патронов в магазине не было. После такого перенасыщенного событиями дня, я думал, что не смогу заснуть, но я ошибался. Расстелил коврик, спальник, ещё успел подумать про Хозяина хижины - как это он остался один, почему россыпь стреляных гильз на полу, кто хоронил умерших (погибших), почему... и незаметно уснул, подложив под голову рюкзак.

Проснулся как от толчка. Что то изменилось, что то произошло, что то непонятное витало в совершенно безветренном ночном воздухе. Рядом глухо, зло, и в то же время как то жалобно рычала Юта. Нажал кнопку и глянул на светящийся циферблат часов - 3:37, глухая ночь. Полная луна освещала лес, долину, поляну. Я был прав - хижину было видно отсюда, чёрным пятном угадывалась она на фоне более светлой поляны. И в ней горела свеча...
Было хорошо видно, как просачиваясь сквозь щели двери свет от пламени дрожал и колебался - то притухал, то становился вдруг ярче. Было хорошо видно как совсем не ярко светилось левое, видимое окошко хижины. Ужас, настоящий животный ужас в один миг охватил меня! Контролировать себя, искать объяснение происходящему было в тот момент невозможно. Я считаю себя смелым человеком, но в тот момент я превратился в труса, в жалкого ничтожного, дрожащего труса. Что то случилось со мной в тот момент. Я вцепился в ружьё, судорожно оглянулся вокруг себя, потом с готовым выпрыгнуть сердцем, трясущимися руками схватил рюкзак, натянул на босые ноги ботинки, подхватил винтовку и бросился вниз по склону не разбирая дороги. Странно - но в тот момент я даже и не вспомнил о своей больной ноге. Спотыкаясь и падая, до крови царапая лицо и руки, попадая в какие то ямы , перебираясь по воде , хрипя и отплёвываясь я старался как можно дальше убежать от ужасного и непонятного находящегося в хижине. Я потерял счёт времени, я не понимал где я , что со мной, я был вне реальности, я просто бежал… Дикий страх гнал меня всё дальше и дальше. В один момент я удивился - почему я слышу себя со стороны, а потом вдруг понял, что это хриплое прерывистое дыхание принадлежит Юте, которая ни на шаг не отставала от меня в этой сумасшедшей гонке.
Помню, что начинало потихоньку светать. Деревья, камни, кусты – всё слилось для меня в одну серую бесконечную полосу. Сколько я так бежал ?! Я не помню.
Совершенно обессиленный, то и дело падая, я под утро выбрался наконец на песчаный берег какого то незнакомого озера, бросил рюкзак и оружие, дополз до воды и уронив лицо, пил, пил и никак не мог напиться...

Пробуждение моё было странным – сначала появилась боль, потом через плотно закрытые веки начал пробиваться свет, появились какие то звуки, запахи… Запахи пахли табаком. Я медленно и с усилием раскрыл глаза и попытался сесть. С третьего раза у меня это получилось.
Я обнаружил себя на галичниковом берегу незнакомого озера, болело всё, что только может болеть в человеческом теле. Мягко била в берег волна, бесконечно голубело небо над головой, рядом глядя на меня и высунув язык, дышала Юта, слева в метре валялся раскрытый рюкзак, справа рядом лежал мой «винчестер» и тот , второй, из хижины. При воспоминании об этом меня передёрнуло. Значит ВСЁ правда ?!
Какой то посторонний звук заставил меня повернуться. Метрах в двух от меня, на корне ивы, сидел Пит Форевер и глядя на меня, молча попыхивал своей неизменной трубочкой, а метрах в 5 от берега плавно покачивался на поплавках старина Билл.
« - Доброе утро сэр вовремя вы сигнал подали я уже совсем почти мимо пролетел, как Вас занесло то сюда сэр рыбу что ли ловили ?!» - как обычно на одной ноте проворчал он, кивая мне и откручивая крышку, у внушительного размера, плоской фляги.
Скосив глаза, я увидел валяющуюся рядом с рюкзаком пустую коробку из под сигнальных ракет, задумался, что то пытаясь вспомнить, протянул руку и надолго припал губами к пахнущему настоящим шотландским виски, горлышку. На некоторое время мир вокруг меня перестал существовать и вывел меня из этого блаженного состояния конец фразы Пита - «… ну и видок у Вас сэр как будто за Вами черти всю ночь по бушу гонялись!». Я поперхнулся и плотнее прижал горлышко к губам …


Винтик выскользнул из мокрых рук, крышка звякнула об пол, я со злостью потряс фильтр и из него на пол, в лужу мыльной воды шлёпнулся золотой самородок размером с половину большого пальца руки.

Я сидел в той же луже и тупо вертел его в руках. Я точно помнил, что не взял в хижине из маленькой коробочки у изголовья НИЧЕГО …

Я начал писать эту историю давно, несколько раз бросал, рвал и начинал всё по новой. Потом брался опять и опять бросал. Пока не «забыл» на пару лет. И всё это время я так или иначе пытался найти логическое и правдоподобное объяснение всему произошедшему. Я пообещал себе, что допишу и покажу её людям только в том случае, если мне удастся хоть как то объяснить всё это. Не очень хочется выглядеть в глазах своих читателе этаким фантазёром. Но в конце концов я немного передумал. И вот результат.

Свеча. В первую очередь конечно это свет в хижине ТОЙ ночью. Было много предположений, различных умных( и не очень) версий. Было много разговоров и споров. Одна из самых достойных версий заключается в том, что это мог быть свет от фосфорисцирующих древесных гнилушек, он иногда бывает довольно ярко – мерцающим и даже можно положив на страницу, читать книгу. На втором месте стоит версия о преломлении света луны, пробивающегося через крону дерева. Есть ещё версия о светлячках и т. д. Но всё это - свет белый , как бы не живой. Я же и по сей день уверен, что в хижине ТОЙ ночью, горело «живое» , тёплое пламя. Прошло несколько лет, а стоит закрыть глаза и я вижу это всё снова как наяву. Этого, в отличии от всего остального, я объяснить не могу.

Самородок. Здесь вполне объяснимо. Я перебредал ( перебегал ) вброд много больших и малых золотоносных речек, где и по сей день находят подчас громадные самородки ( например в Араутауне нашли в 2004 году прямо в черте городка самородок весом почти в полкилограмма ). Маленький кусочек золота мог попасть в карман, забиться в рюкзак, застрять в трековой подошве «саломона» и т. д. Потом, когда я по старой привычке после окончания экспедиций и охот, всё снимаю с себя и, включая обувь, засовываю в стиральную машину, самородок вполне мог попасть после выкручивания в фильтр машины. Хотя, вся эта правда тоже притянута за уши.

Собака. Комментариев по поводу странного поведения Юты у меня нет никаких. Я никогда - ни до, ни после этой истории, не сталкивался с подобным явлением.

Сон. Могло ли всё происшедшее присниться или привидеться? Ведь бывают такие сны - совершенно как настоящие и просыпаешься внезапно с ощущением полностью реальности происходящих событий (вспомнился вдруг старый фильм "Роман с камнем", где герои подбрасывали в костёр пачки марихуаны, найденные в старом самолёте, потерпевшем аварию в джунглях).Правда зарослей дикой конопли, возле хижины и у места своего ночлега, я вроде как и не помню.

Хижина. Тут тоже не очень сложно. Если верить возрасту винтовки, то действие происходило где то в самом конце 19 века. Мало ли было в то время авантюристов - золотоискателей, которые на свой страх и риск уходи подальше от всех, в неизведанные места , строили хижины, мыли золото и жили небольшими общинами. Загадкой является другое, и мы этого никогда к сожалению не узнаем - пять могил , россыпь стрелянных гильз на полу, последний патрон в револьвере у (судя по всему) раненого и умирающего единственного оставшегося жителя хижины, пустой «винчестер» в углу, коробка полная самородков… Что случилось !? Повздорили ли компаньоны, не поделили добычу, подверглись ли нападению других людей и защищались до последнего патрона, умерли ли от какой то болезни не дождавшись помощи … Мы никогда этого не узнаем, никогда !

Это практически конец истории. Хотя … Хотя есть и продолжение.

Прошло пару лет. Однажды, рассказывая в очередной раз каким то своим гостям , эту историю, я захотел показать самородок, как подтверждение своего рассказа. И не нашел его на том месте, на полке в офисе, где он обычно лежал среди других памятных для меня сувениров. Я перерыл всё на свете, я поставил на уши весь дом, но так и не нашел столь загадочно попавшего в мою жизнь кусочка желтого металла.

В том же году летом, путешествуя по Вест Косту с группой туристов из Питера, я заехал в знакомый паб недалеко от Хааста и постарался найти Пита. Никто ничего толкового не мог мне сказать и помочь. И только совершенно случайно, уже уезжая, я столкнулся в дверях со старым фермером и на мой вопрос, он ответил, что Пит Форевер умер в прошлом году в госпитале города Греймуса после второго инфаркта.

И всё же совершенно случайно мне удалось побывать в тех местах ещё однажды. Правда в тот раз я сопровождал своих клиентов на охоте и у нас был вертолёт. Я уговорил пилота слегка изменить курс и сесть на несколько минут на берегу Голубого озера, почти в устье Жёлтой речки. Камеру в бардачке машины я не забыл и с батарейками всё было в порядке в тот момент.

Старая помповая винтовка, очень популярного в те времена 22 калибра, действительно оказалась «винчестером» и сделана была в Америке в 1896 году. Сейчас она висит у меня в доме на стене на самом почётном месте.

Дорогу к хижине я постарался забыть навсегда. И даже если бы я и захотел туда попасть когда ни будь снова, то сомневаюсь, что нашел бы. Но я не захочу.

Летом 2005 года я сопровождал группу альпинистов из Запорожья в высокогорную зону в Национальном парке Маунт Кук. После вечерней чашки кофе, мы стояли с Тимом Самарским на веранде приюта Мюллер Хат, любовались свежим снегом и закатом, курили и я рассказал ему эту историю. Тим внимательно и с интересом выслушал мой рассказ и, немного подумав, высказал свою версию происшедшего. Версию , про которую я например, даже и не вспомнил как то ни разу за все эти годы. Тим сказал – « … а ты не думай, не ломай себе голову, всё значительно проще – просто ОН отблагодарил тебя за то, что ты не пожадничал и не взял золото, отблагодарил и дал кусочек на память, что бы ты больше никогда не приходил и не тревожил души …» . Вот так.

Остаётся добавить, что представленные здесь фотографии сделаны в разное время и в разных местах, но так или иначе имеют отношение к рассказанной истории. Особенно ценна та, единственная, на которой рядом с биноклем и кепкой лежит тот самый золотой самородок, без которого этой истории никогда бы не было.

0

0